— Только что услышала от вас — там живут терские казаки, — дама развела руками, в упор не замечая Даргана, с еще большим интересом воззрилась на собеседницу. — Но как вас угораздило на столь смелый поступок, здесь дикие места, населенные первобытными племенами.
— Есть русская поговорка…
— Не надо продолжать, я все поняла.
— А вы давно из…
— Санкт — Петербурга? Второй месяц пошел, думаю, из России вы отправились позже. Вы хотели спросить, как дела в Европе?
— Именно так, мадам, я успела ужасно соскучиться.
— Не мудрено.
Светская львица взяла девушку под руку, окинула Даргана, молча дожидавшегося конца разговора, властным взором:
— Хорунжий, я украду вашу супругу для интимной беседы, — не терпящим возражений голосом объявила она. — А вы пока займитесь разговором с нашими мужьями и ухажорами. Можете поиграть в карты, выпить вина, военным это к лицу.
Спутница вырвалась из дамского окружения лишь тогда, когда смотрители начали зажигать керосиновые фонари. Все это время казак терпеливо выслушивал россказни в основном штабных офицеров об их подвигах на войне. Когда девушка подошла, лицо ее светилось неподдельным удовольствием, такого чистого выражения он не видел за весь долгий путь. И Дарган обрадовался, подумал о том, что привозить ее сюда придется почаще, чтобы находила она здесь отдушину, благо, Пятигорская не так уж далеко от Стодеревской. Если учесть, что службу надо будет продолжать на кордоне, а штаб обосновался здесь, задача и вовсе упрощалась.
Пятигорский базар отличался от ростовского лишь тем, что над ним витало больше гортанных выкриков, да сильнее ощущался сладковатый запах от сушеных абрикос, кишмиша, инжира, рахат лукума, козинаков и других азиатских сладостей. Все остальное было таким же, даже попрошаек с каликами перехожими было не меньше. С раннего утра путники были уже на торговой площади, навьючив на лошадей сумки с продуктами, они оставили хозяйство под присмотром кавказца–сторожа, сами решили пройтись по рядам. Девушка взялась примеривать пуховые платки, носки из овечьей шерсти, теплые башлыки, пестрые бешметы, Даргана заинтересовало оружие. Булатные клинки, кинжалы гурдинской работы, украшенные чеканкой небольшие металлические щиты покрывали стены маленькой мастерской с раздутым горном и наковальней в центре. Черный как негр хозяин сначала размахивал в воздухе раскаленными заготовками, потом опускал их на наковальню и стучал по ним крошечным молоточком, его мускулистый помощник с плеча опускал тяжелый молот. Было интересно наблюдать за работой настоящих мастеров. И вдруг краем глаза казак выхватил из толпы знакомое лицо, он повернул голову, чтобы всмотреться получше, но человек затерялся среди людей. Дарган вспомнил, что это был один из ускакавших в степь абреков, по спине прокатился неприятный холодок. Чтобы рассеять сомнения, он бросился по проходу, к сожалению, усилия оказались тщетными. Отыскав спутницу, казак потащил ее к выходу, надо было срочно покидать опасное место. Уже за территорией базара лицо абрека снова мелькнуло в убегающем на окраину станицы переулке, но в этот раз тот был не один, рядом торопились еще двое джигитов. Дарган нервно потеребил концы уздечек, как назло, кони прогинались под тяжестью ноши, чтобы их разгрузить, требовалось время. Он с тоской огляделся вокруг, патруль из терских казаков гарцевал на другой стороне площади. Успокаивало лишь то, что теперь он знал, как вести себя дальше. Спутница с тревогой следила за ним, она сразу заметила перемену в его настроении:
— Что–то случилось? — спросила она.
— Все в порядке, Софьюшка, — жестко усмехнулся в усы казак. — Как сказал тебе тот офицер, война еще не окончена?
— Да, месье Д, Арган, он сказал так.
— Придется готовиться к ней снова.
— Но мы дома, кто начнет война?
— Абреки, милая, те двое, которые тогда ускакали в степь, взялись нас выслеживать. Прости меня, но эти нелюди будут идти рядом с нами всю жизнь.
— Жизнь! — ахнула спутница. — Покоя нет?
— Я говорил тебе, народ здесь мстительный, — на ходу заталкивая заряд в пистолет, покусал нижнюю губу Дарган. — Ну, мы тоже не лыком шиты, отцу и сыну…
До гостинницы путники дошли спокойно, лишь однажды показалось, что кто–то готовился напасть на них на крутом спуске, но вокруг было много народу, к тому же, в станице действовал круглосуточный комендантский час. При малейшем подозрении казаки или стреляли, или хватали нарушителей и до разборки дела запирали на гауптахте, устроенной в одной из пещер с холодными ручьями воды по сводам. Обычно горячие кавказцы заточения не выдерживали, они или сознавались в грехах, или кидались на охранников, что приводило к исполнению приговора досрочно.
До обеда время было, надумавший отправляться в путь сразу, Дарган решил переговорить с казаками из патруля, благо, один из отрядов состоял из ищерских станичников. Только теперь он понял, что допустил ошибку, когда назвал главарю банды место своего проживания. Раньше бы он такого не позволил, но война все перевернула с ног на голову.
— Нажил себе кровников, — чертыхался он, протягивая через седло конец веревки от пристроившегося сзади табуна. — До конца дней покоя не дадут.
Девушка молча возилась с вещами, она поняла, что случилось что–то очень серьезное, иначе ее возлюбленный не вел бы себя так неспокойно. Вскоре к гостинице подъехал станичный патруль.
— Здорово дневал, дядюка Дарган, — окликнул казака верховой с погонами вахмистра. — В дорогу настроился?
— Слава богу, скупились, теперь без остановок пойдем, — оторвался от работы Дарган.
— Бузу пить будешь?
— Чихиря ежели, а буза что, моча татарская.
— Надымка, тащи бурдюк, да чапуру не забудь, — приказал одному из недавно собранных в строевые молодых казаков старший отряда, снова обернулся к собеседнику. — Днесь рассыльный из Червленой прибегал, сказывал, в степу абреки объявились.
— Уже столкнулись, несколько чеченов срубил, а двоих упустил, — нахмурился Дарган. — Оплошка вышла, перед стычкой сказал где живу, а щас на базаре одного из тех приметил.
— А чего не словил? — насторожился верховой.
— Сначала не догнал, а потом лошади были навьючены, — принимая чапуру, пояснил собеседник.
— Тогда одному по тракту ходить не дело.
— Ото-ж.
Дарган вытер губы, вернул кружку казачку, кинув быстрый взгляд на спутницу, спросил:
— Из патрульной сотни никто до наших краев не пойдет?
— Только поменялись.
— Тогда сам…
— Погодь, — старший отряда поскреб подбородок. — Я выделю троих казаков до Моздока, а сотнику потом доложу.
